"растущие надежды" ( требования населения развивающихся стран о повышении уровня жизни )

1) идти в семя (о растении)
2) дойти до крайности, ожесточиться, очерстветь
Son père, Martin Senfl, appartenait à une vieille maison de marchands, séculaire et millionnaire, où l'orgueil de caste et le rigorisme religieux étaient montés en graine. (R. Rolland, Le Buisson ardent.) — Ее отец, Мартин Зенфль, принадлежал к старому роду купцов-миллионеров, кастовая гордость и религиозный ригоризм которых были доведены до крайности.
3) засидеться в девушках
Madame Mabille multipliait réceptions et sorties, dans l'espoir de caser enfin Lili qui commençait à monter en graine. (S. de Beauvoir, Mémoires d'une jeune fille rangée.) — Мадам Мабиль не скупилась на приемы и выезды в надежде пристроить наконец Лили, которая засиделась в девушках.
4) распрощаться с молодостью, быть в летах
Au fait, soupira rêveusement Vital ... il y a vingt-quatre ans de ça, et j'en parle toujours comme si c'était d'hier. Les jolies femmes de mon temps doivent être montées en graine. (A. Theuriet, Le refuge.) — А ведь это так, - со вздохом задумался Видаль ... - я не был здесь 24 года, а я говорю, словно все это было вчера. Красивые женщины того времени уже стали матронами.
Un soir nous nous sommes laissé convaincre d'assister à une séance de "danses natives", organisée, en fait, par un vieil Américain roublard: des touristes montés en graine, applaudissaient avec âme les jeunes filles en luxueux costumes qui imitaient des danses paysannes. (S. de Beauvoir, La force des choses.) — В Мехико нас уговорили присутствовать на вечере "народных танцев", организованном одним ловким старым американцем: туристы, большей частью немолодого возраста, с энтузиазмом аплодировали юным девицам в роскошных нарядах, имитирующим крестьянские танцы.

Прошла неделя. Сирил и Эльза, не зная, как обстоят дела, наверное, каждый день ждали меня. Но я не решалась пойти к ним, они подстрекнули бы меня к новым выдумкам, а мне этого не хотелось. К тому же каждый день после полудня я уединялась в своей комнате якобы для занятий. На самом деле я бездельничала: я набрела на книгу Йоги и усердно ее изучала, изредка содрогаясь от безудержного, но беззвучного хохота – я боялась, как бы меня не услышала Анна. Ведь я говорила ей, что работаю не разгибая спины, я разыгрывала перед ней разочарованную в любви девушку, которая черпает утешение в надежде написать когда-нибудь настоящий ученый труд. Мне казалось, что это внушает ей уважение, и я дошла до того, что несколько раз за обедом цитировала Канта, чем явно приводила в отчаяние отца.